Смелого пуля боится,
Смелого штык не берёт.
Артюхов любил Сашу, ему приятно было видеть возле себя этого скромного голубоглазого, с прозрачным, чистым и открытым взглядом, молодого солдата. Сам того не замечая, он уже давно относился к нему не просто как начальник к подчиненному, а с какой-то скупой и суровой отцовской нежностью, думал о нём, как о старшем сыне своем, гордился его успехами и тревожился, когда малейшая беда грозила Саше. И может быть, назначая Матросова своим ординарцем, он сделал это не только потому, что Саша был ловкий и расторопный боец, но и потому, что ему хотелось, чтобы этот милый, полюбившийся ему парень находился рядом. Но для Саши это было странно и непривычно − находиться на поле боя и не участвовать в бою. До сих пор во всех боевых схватках он всегда был на первом месте, он шёл в атаку, не думая об опасности, увлекая своим бесстрашием товарищей, и, может быть, поэтому за все три месяца своей боевой жизни он ни разу не был ни ранен, ни контужен.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет, −
любил он часто напевать, хотя порядочного голоса у него не было и в ротных запевалах он никогда не числился. Правда, и сейчас Саша не сидел без дела: он помогал командиру следить за перипетиями боя, собирал донесения, передавал приказания, ползал, бегал, пробирался в самые опасные, рискованные места. Но это была не та работа, к которой он привык, и руки у него чесались и тянулись к затвору автомата. Через десять минут он уже не выдержал и попросил у Артюхова разрешения пойти драться в рядах своего взвода. Но командир не отпустил его.
− Будь около меня, − сказал он сердито. − И не рыпайся. Здесь ты мне нужнее...
...Среди этих трёх был Копылов, Сашин товарищ по училищу. Он первый выбрался на открытую поляну. До амбразуры оставалось шагов пятнадцать-двадцать. Копылов вскочил, поднял автомат и упал, сраженный пулемётной очередью. Товарищи его на минуту застыли, потом медленно поползли вперед. Один из них успел подняться, пробежал несколько шагов и выпустил, не глядя, короткую очередь в сторону дзота. Пулемёт лениво повернул вправо и как бы нехотя скосил его. Поднялся и товарищ его − и тоже упал, сражённый на месте.
Артюхов снял шапку. Потемневшее лицо его было покрыто испариной.
− Что же делать? − подумал он вслух.
− Товарищ старший лейтенант, − сказал Саша, − теперь − я.
− Что "ты"?
− Я пойду.
Артюхов взглянул на него и понял, что сказать "нет" он не может, что Саша уже всё решил. Лицо его было спокойно - никакого румянца, никакой лихорадки в глазах. Так спокоен бывает человек, приступающий к делу, которое он давно обдумал и к которому хорошо приготовился.
− Задачу свою понимаешь? − спросил у него Артюхов.
− Задачу понимаю, да, − сказал Саша.
− Ну, иди, − сказал Артюхов.
Он хотел обнять Сашу, но не обнял, а только положил руку ему на плечо и, слегка оттолкнув его от себя, повторил:
− Иди.
Алексей Иванович Пантелеев. Гвардии рядовой
